— Тёпа!

Я смотрю на замызганную мордашку Стёпки и понимаю — это судьба у него такая. Как угораздило его родиться именно в его, а не другой какой-нибудь семье, так и все теперь у него будет такое — чумазое.

— Где ж ты вымазался? Смотри, палата чистая, белая, а личико в грязи?

— Кусяль! — он с гордостью показывает фольгу от шоколада. Видимо, кто-то из медперсонала угостил.

Все знали о его нелегкой судьбе, жалели и старались хоть чем-то, хоть как… Чтоб откупиться от будущих воспоминаний. В свои два года Степан пережил немало. Сейчас он с минуты на минуту ожидает встречи с мамой, и глаза его светятся счастьем и любопытством. Подзабыл, наверное, ее за эти несколько дней.

А вот и мама заходит. Говорливая, суетливая, с тяжелым, испитым лицом, в черной, с рюшами, блузке и ярко-зеленой длинной юбке со множеством складок. Коротко стриженные, крашенные хной волосы торчат во все стороны. Уголки губ обиженно опущены и окружены морщинами. Если б не знали, что должна прийти именно она, решили бы, что за Стёпкой бабушку прислали — так старо выглядит.

— Сына, сына! Дай тебя обниму, поцелую. Сыночка! Родненький! — запричитала над малышом, сунула ему в руки игрушечную машинку и обернулась к прессе, то есть ко мне, чтоб рассказать, как оно было на самом деле.

Малыш поначалу попытался увернуться от объятий, потом вроде узнал мамку, присмирел. Увидев КАМаЗ, и вовсе обо всем забыл, сложил губки трубочкой, загудел «мотором».

— А шо, а шо? Да вы не подумайте, они оба хорошие. Вадик пошутил просто. Он хоть и здоровый лоб вымахал, а разумом точно ребенок. Целыми днями в компьютере играет. Ему отец его родный купил, и за интернет каждый месяц платит. А у нас какие деньги на интернет? Нам вон Стёпку на ноги поднимать надо, — обнимает сына.

Вадик — ее старший. Ему 16 скоро будет. Не учится, не работает, сидит дома и режется в войнушки в режиме он-лайн. Больше всего на свете он мечтает о двух вещах. Стать абсолютным чемпионом в виртуальных игрушках и чтобы его оставили в покое домашние — не отрывали от любимого компьютера. Над достижением звания чемпиона он упорно работает, сутками просиживая перед монитором. Мечту о покое уже осуществил…

Из показаний свидетелей и участников, матери Стёпки и самого Вадика удалось составить общую картину того дня. Помнит ли сам Стёпка, с чего все началось? Об этом он сказать не может — мал еще.

————————————————-

— Мамиска! — прижался к плачущей женщине Стёпка.

Он не просил еды, так как Ленка из дома напротив угостила его вкусным бутербродом с колбасой. Просто так хотелось ласки от своей вечно пьяной мамы. Но та горевала по разбитой бутылке водки. Последние деньги ушли степкиному отцу на очередную дозу и мать осталась без опохмела. Эх, вот был бы сын уже большим, зарабатывал денег, купил бы ей новую — большую, прохладную, полную водки. Тогда бы она порадовалась. А к бесполезным ласкам была равнодушна.

— Мамиска!

— Уйди, уйди, не до тебя мне сейчас. Видишь, как я из-за папки твоего страдаю? Пойди к Вадику, пусть он тебя покормит или что там тебе надо. А я к соседке…

Стёпка не стал дожидаться повторения сказанного. Знал хорошо, что если не выполнит сразу, что надо, мать набросится на него с криком, ударит больно по попе, оттаскает за вихры. Он боялся таких моментов. Лицо мамы страшно искажалось, зубы становились длинные, как у волка, который скушал Красную Шапочку. И глаза у нее вращались во все стороны, будто мама сошла с ума. Стёпка не совсем понимал, как это — сойти с ума. Но маминых глаз, когда она злилась, боялся. Поэтому послушно направился к Вадику. Тихонько подошел к старшему брату, заглянул в монитор. Там бегали монстры, какой-то дядя стрелял в них из большого пулемета.

Хлопнула входная дверь. Вадька вздрогнул и обернулся.

— Опять она тебя мне подбросила? — спросил у младшего. Тот кивнул, не вынимая палец изо рта и завороженно наблюдая за картинкой на экране.

— Матли, матли! — пропищал Стёпка, показывая указательным, как сзади к пулеметчику подкрался один из монстров.

Пока Вадька поворачивался к монитору, дядьку убили и игра закончилась.

— Вот гадство! Совсем немного оставалось! — в сердцах выкрикнул Вадик и обвинил в случившемся Стёпку:

— Не было б тебя, все было бы хорошо! — и, через паузу:

— А пойдем-ка!

Стёпка охотно позволил себя обуть и одеть и выскочил вслед за старшим на свежий воздух. Шли к площади. По дороге Вадька рассуждал:

— Если б ты не родился, мамке не пришлось бы выходить замуж за твоего папашу-нарика. Работала б себе по-тихому уборщицей в школе. Ну выпивала, как обычно. Все равно денег на хлеб бы хватало. Зато меня б не трогала. А то с твоим рождением у меня спокойная жизнь вообще закончилась. И развлекай тебя, и сранки убирай, и кашу вари. Мать стала чаще дома бывать. Да еще этот тут устраивает. Его кормят, обстирывают, на дозу денег выдают, а он дерется, — парень потер бок, ушибленный тяжелой рукой отчима.

Стёпка согласно сопел, стараясь не отставать от быстро шагающего старшего.

— Ты не бойся, с тобой все нормально будет. Не вздумай плакать, а то дам в глаз.

Малыш прикрыл правый глазик ладошкой и насупился. Вадька посмотрел на пожилую пару, шедшую от продуктового рынка с большой сумкой.

— Хочешь есть? — Стёпка кивнул. — Тогда улыбайся, а я говорить буду.

Мальчики подошли к взрослым.

— Вам нужен ребенок?

— Что?..

— Хотите ребенка? Недорого продам.

Женщина изменилась в лице, а мужчина в растерянности стал отступать назад.

— Ты о чем?

— Ну вам же нужен помощник? Вот вырастите его, будет вам сумки тяжелые носить, — Вадик уверенно говорил, подталкивая вперед Стёпку.

Мария Васильевна давно и безуспешно мечтала о ребенке. Врачи разводили руками, говорили что-то о непроходимости труб. Надежда ушла куда-то, уступила место повседневным заботам о муже, комнатных цветах, кошке Маркизе. Но мечта оставалась. А этот пупсик был таким очаровательным и так мило улыбался… Она не успела даже понять, как вопрос сам собой сформировался в ее мозгу и прозвучал вслух:

— А сколько ты за него хочешь?

— Да сколько дадите, — сразу сориентировался Вадька.

— У нас нет денег! — наконец очнулся и истерично взвизгнул шокированный до крайней степени Сергей Анатольевич.

— Да я недорого продам. Берите за десятку. Десять рублей есть у вас?

— Почему десять? — дрожащим голосом поинтересовалась женщина.

— Ну, не отдавать же задаром, а нам его не прокормить.

Возвращаясь домой, Вадька ритмично шуршал десяткой в кармане и думал, как он сейчас задаст этим компьютерным монстрам…

—————————————

Мария Васильевна оказалась женщиной доброй, но в вопросах воспитания детей ничего не смыслящей. Стёпку привезли на дачу, соседям сказали, что это племянник. Об усыновлении речи идти не могло и супруги это понимали. Не понимали, вернее, не задумывались, они только об одном — как быть дальше? Уж очень напоминала ситуация криминальную. Да по сути и являлась таковой.

Женщина варила кашу, мужчина возился в сарае, ребенок резвился с щенком перед домом. Детский смех, веселое тявканье, чириканье птиц, яркое солнце. Казалось, весь мир беззаботно радовался, разделяя с бездетной парой новое счастье.

Когда первая радость от новых впечатлений схлынула, Стёпка почувствовал себя уставшим, захотел домой и раскапризничался. Мария Васильевна попыталась с ним поговорить, как с разумным человеком, но быстро убедилась, что ребенок еще мал для серьезной беседы. Она растерялась.

На помощь пришел Сергей Анатольевич. Он смастерил из деревяшки лошадку и показал, как она скачет. У Стёпки сразу высохли слезы. Он заулыбался, схватил игрушку и с увлечением принялся за новую забаву. Правда, хватило его ненадолго. Вскоре захотелось кушать.

— Кусять! — выразительно показал он пальцем на рот.

Он терпеливо позволил себя искупать, и даже почти не брыкался, когда ему намыливали голову. Не часто ему удавалось в его коротенькой прошлой жизни поплескаться в ванной, поэтому воспринимал гигиеническую процедуру как продолжение увлекательной игры.

За столом возникли сложности. Оказалось, что держать ложку Стёпка не умеет, норовит зачерпнуть гречку ладошкой. Мария Васильевна, страстная приверженница чистоты и порядка, чуть не упала в обморок, когда увидела такое безобразие. Тем не менее, у нее хватило терпения показать малышу, как правильно орудовать ложкой. Кое-как справившись с довольно сложным с непривычки заданием, Стёпка не удержался и в конце перевернул тарелку, высыпая остатки вкуснятины себе в рот. Крошки полетели на пол и за шиворот. Женщина недовольно поморщилась, но промолчала, быстро наведя порядок. Наевшись каши, малыш свернулся калачиком на диване в гостиной и уснул.

— Что делать будем? — решился задать вопрос Сергей Анатольевич. Женщина растерянно пожала плечами. У нее еще не полностью прошла эйфория от свалившегося на голову счастья. Мечта исполнилась! А больше думать ни о чем не хотелось.

Мужчина вздохнул и пошел копать картошку. Осень была еще теплой, солнце припекало и надо было спешить закончить уборку урожая до того, как начнутся затяжные дожди.

Ведро наполнялось крупными, один к одному, клубнями. Настроение было лиричным, чему способствовала прекрасная погода. Не хотелось думать о возвращении в загазованный, пыльный город, в опостылевшую за долгие годы квартиру, где по соседству стареет бывшая любовница, каждый вечер орут и бьют посуду за стенкой алкаши, бабки на лавочке перемывают кости каждому прохожему, солнце вечно серое, припорошенное пылью… И такие же пыльные вечные проблемы: текущий кран на кухне, счета за квартиру, похороны бывших коллег и друзей. Хотелось верить, что вот оно, счастье. Что на даче они будут жить вечно, что погода всегда будет баловать теплым солнцем и зеленью, отменив осень с зимой за ненадобностью. Что сынишка вырастет умным и старательным, и вскоре станет помогать отцу копать картошку.

Услышав крики из домика, он поспешил вернуться. Как раз вовремя — жена второй раз замахнулась ботинком. На лбу отчаянно рыдающего Стёпки багровела царапина и наливалась шишка.

Перехватив ее руку, он с силой прижал к себе женщину.

— Я не могу, не могу, я отвлеклась, а он уже тянет в рот ботинок. А там микробы! Да я лучше сама его убью, чем позволю… Это ж негиги… негигиентичнооооо, — в истерике причитала Мария Васильевна.

Стёпка забился под стол и скулил там, звал мамку, батю, брата, кого-нибудь…

Когда страсти немного улеглись, женщина напилась валерьянки, а ребенок простой воды, стали держать совет, что делать дальше.

Наступило протрезвление. Супруги поняли, что они поступили не правильно. Воспитывать ребенка намного большая ответственность, чем растить котенка. Они к такому не готовы. К тому же, вскоре придется вернуться домой, нельзя же ребенка держать взаперти. А соседи обязательно поинтересуются, отчего племянник так долго живет в гостях, и где его родная мама… В общем, они нажили себе проблему, которую срочно надо было решать.

— Если сообщим в милицию, нас спросят, почему не сделали этого раньше. Надо что-то делать, какой-то другой способ найти. Не убивать же его? — рассуждал перед сном супруг. Жена согласно кивала, поглядывая в сторону мирно сопящего на диване, уже успокоившегося и уснувшего ребенка.

Окончательное решение отложили на утро.

На рассвете сонного Стёпку усадили в машину и отправились в город, к железнодорожному вокзалу. По дороге ребенку дали выпить воды со снотворным. Притормозив у длинного бетонного ограждения, где днем так любили сидеть и выклянчивать у прохожих деньги попрошайки, супруги вынесли малыша и осторожно положили его на дорожку. Машина рванула прочь, так что пыль поднялась столбом.

— Зачем ты положил рядом с ним лошадку?

— Да не переживай ты, он все равно о нас не расскажет, еще не умеет говорить. Все с ним будет нормально, там ему самое место. Бомжи не дадут пропасть, научат добывать пропитание. А мы должны были попробовать. Считай, что это была репетиция. Хорошо, что не решились усыновить кого-нибудь, представляешь, как сложно было бы возвращать ребенка в детдом? А так все очень даже удачно сложилось. Не плачь, дорогая.

— Ты такой умный! Дай поцелую!

— Не сейчас, мне надо следить за дорогой. Мы оба с тобой молодцы!

——————————————–

У соседки накануне побывали гости, распечатали ящик водки, распили пару бутылок и срочно уехали, вспомнив, что надо встретить с вокзала родственников. Так что приход степкиной матери оказался как нельзя кстати. Сообразили закуску, вызвонили еще одну подругу и стали делиться воспоминаниями о бурной молодости. Хорошо жилось, вольно, да сладко. Парни все высокие, подтянутые, молодые вокруг вились. Глазами веселыми поедали стройные фигурки, руками нетерпеливыми изучали все выпуклости и изгибы девичьи. Хватало денег на наряды модные, косметику дорогую. В ушах серьги золотые блестели, на руках — колечки с камушками. Пили только по радостным поводам, о тоске не думали и не ведали. Днем отсыпались, а ночью из одного бара в другой ходили. Танцевали до упаду, подпевали до хрипоты, целовались до помутнения в голове. Красиво жили, что ни говори! Эх, молодость…

Из запоя мать вышла только на третий день. Нащупав вслепую стакан водки, который накануне она заботливо поставила на тумбочку у кровати, одним махом опрокинула в себя живительную влагу и с трудом разлепила глаза. Пульт оказался рядом, и она тупо уставилась в телевизор, медленно вспоминая пьянку и осознавая себя.

Когда сушняк дал о себе знать, она заставила себя подняться и зашла на кухню. Напилась воды, кинула в рот остатки овсяной каши из кастрюли, закурила и стала думать — что не так?

Было подозрительно тихо. С мужем все ясно — на хате опять завис, видать, раздобыл бабки на очередную дозу. Вадька как обычно сидит у компа. А что с мелким?..

— Сына, где Стёпка? — спросила мать уткнувшегося в монитор Вадьку. Тот не сразу отреагировал, погрузившись в игру.

— Та я его отдал, — отмахнулся парень.

— Куда?

— Та не знаю. Двоим, на площади. Они продукты тащили с базара, детей своих нет. Вот Стёпку и взяли к себе. Та нормально все. Ма, не мешай, у меня тут самое интересное пошло.

Мать тупо захлопала глазами.

— Как отдал? Что, просто взял и отдал?

— Ну почему просто? Десять рублей с них взял. На удачу, чтоб заботились. Говорят, если денежку взять, заботиться хорошо будут.

— Про котят так говорят! Ты что, дурак? Стёпка не котенок! Кому ты его отдал? А ну говори, скотина такая! — в ярости закричала окончательно протрезвевшая женщина.

— Ма, ну чо ты, чо?.. — растерялся очнувшийся от игры Вадька. До него медленно стало доходить, что он сделал что-то страшное.

— А давай в милицию заявим? Его быстро найдут…

Ох, как не хотелось идти в милицию, где немало времени пришлось провести в прошлом году, когда арестовали за воровство мужа-наркомана. Но Стёпку надо было найти, а другого способа в голову не приходило. Собралась, пошла, по дороге обдумывая, что говорить будет, о чем умолчит.

— Когда, говорите, пропал?

— Три дня назад…

— При каких обстоятельствах?

— Чего?

— Как это случилось, спрашиваю.

— Та сына старший повел его на площадь гулять, а там Стёпку какие-то старики забрали. Может и не совсем старики, ему-то все, кто старше его, стариками кажутся. Сказали, что усыновят Стёпку. Вадька ж глупой, пожалел их и отдал малого.

— Что ж вы, мамаша, так? А сами где были?

— У соседки.

— Все три дня, что ли? Почему только сейчас сообщили?

— Три дня, получается. Та я ж надеялась, что отец дома, а его не было дома, он по делам ушел.

— Знаю я, какие у него дела. Если окажется, что опять деньги украл, закроем его, уже не отмажется.

— Миленький, да вы только Стёпку моего найдите! Как же так он, без матери. Сердце-то болит за кровиночку мою родненькую.

— Будем искать. Давайте его приметы.

— На подбородке родинка, глаза голубые…

—————————————–

В голубых глазах отражалось небо. Стёпка проснулся, но смотрел бессмысленно, все еще пребывая во власти сна, где он гонялся за большими разноцветными бабочками. Те отлетали недалеко от малыша и вновь опускались на цветы, поджидая, когда ребенок подбежит ближе. С ним редко кто соглашался играть, поэтому неожиданная готовность этих красивых воздушных созданий уделить ему чуточку внимания наполняла сердце восторженной радостью.

— Гляди, улыбается. Будто с ним что хорошее случилось. Может, он дурачок?

— Да не, просто он еще маленький. Не понимает.

— Ну ладно, что делать с ним будем?

— С собой возьмем. Детям скорее подают. Ходить-то он уже может, руку научим тянуть. А если не говорит, то даже лучше. Не будет лишнего болтать.

Один из бомжей, в выцветшей зеленой кепке, заросший густой рыжей бородой, нагнулся над малышом и помог ему встать. Пацаненок поморщился, уловив сладковатый тошнотворный запах мочи, перегара и немытого тела, хотел попятиться, но мужчина крепко схватил его за руку.

— А ну стой, а то щас как тресну!

Степка вздрогнул и послушно перестал дергаться.

Второй, седовласый, с большим мешком за спиной, в котором что-то позвякивало, махнул рукой в сторону реки и троица отправилась туда, к прибежищу двух десятков людей без определенного места жительства. На дорожке осталась лежать самодельная деревянная лошадка…

Следующие три дня для Стёпки слились в один сплошной кошмар. Его били, морили голодом, обучая нехитрой науке попрошаек: строить жалостливую мордочку и протягивать ладошку. По ночам от реки тянуло холодом, а на ребенке были только летние шортики и маечка. Он мерз, страдал, тихонько плакал. У трех женщин, живущих в сообществе, он вызывал не больше жалости, чем у остальных взрослых. Все они по утрам расходились на добычу, оставляя на хозяйстве одного лишь старого, злого бомжа. Тот больно щипал мальчугана, щедро награждал его тумаками и заставлял сидеть рядом, пока он чистил картошку для нехитрого обеда или ужина, спал или слушал радиоприемник. Вечером вся команда собиралась у костра и начиналось что-то жуткое. Взрослые с руганью делили добытое за день, пили, ели, дрались, совокуплялись. На Стёпку почти не обращали внимание, часто забывая дать ему еды. Лишь изредка его подзывали к себе те два бомжа, что подобрали мальчишку у вокзала. Они заставляли показывать, как надо правильно клянчить деньги, больно тыкали ему в живот и спину пальцы, давали подзатыльники и оглушительно хохотали. Он молча терпел, боясь вызвать гнев этих ужасных людей. Забивался под большие коробки, которые притащили со свалки, со страхом прислушивался к шуму и думал о бабочках из сна. Вот бы они прилетели за ним и унесли отсюда, далеко-далеко!

На утро четвертого дня рыжебородый бомж грубо разбудил малыша, замазал ему синяки грязью и велел идти с ним.

— Будешь просить у людей деньги. Принесешь мало — убью! — угрожал он по дороге. На вокзале спрятался за угол, а Стёпку вытолкнул в зал ожидания, к людям.

— Иди, проси.

Малыш несмело направился к тете, сидевшей на скамейке вместе с ребенком чуть старше самого Стёпки. У тети было доброе лицо, она с нежностью гладила своего сына по голове. Начинающему попрошайке не пришлось даже строить жалобную мину — ему ужасно захотелось оказаться на месте хорошенького, чистого мальчика и глаза наполнились слезами.

Подойдя ближе, он, как его учили, протянул ручку ковшиком. Мальчик в этот момент достал из кулька большую булку, густо усыпанную сахарной пудрой и маком, и с аппетитом принялся поедать ее. Стёпка завороженно уставился на еду. Его пустой со вчерашнего дня желудок громко заурчал, а рот наполнился слюной. Он шумно сглотнул, так что женщина услышала звук даже сквозь вокзальный шум и повернулась к нему.

— Ты чей такой будешь? Где твоя мама? — ласково заговорила она с ним.

Заметив протянутую ладошку и синяки под грязными разводами, она всплеснула руками:

— Да что же это делается? Уже совсем маленьких заставляют побираться!

Стёпка испуганно вжал голову в плечи и женщина сразу изменила тон, стала говорить тихим, успокаивающим голосом:

— Ты меня не бойся. Я тебе помогу. Пойдем с нами. Вот, возьми булочку.

Достав из пакета вторую булку, она вручила ее малышу, взяла его за другую руку, повесила на плечо сумку и кивнула сынишке, чтобы шел следом.

Троица направилась к стоящему у выхода милиционеру. Рыжебородый бомж не решился покинуть свое убежище и остался наблюдать, что будет дальше.

— Здравствуйте, товарищ милиционер! С этим ребенком случилась беда, он потерялся, ищет родителей. Я знаю, что в таких случаях надо делать, мой поезд будет не скоро, поэтому подожду, пока вы свяжитесь с руководством и переправите мальчика в больницу.

Окинув малыша опытным глазом, сотрудник милиции сразу понял, что тот не из тех благополучных детей, случайно потерянных родителями в многолюдном здании вокзала. Тем не менее перечить женщине не стал, тем более, что она явно знала, что следует делать в подобных ситуациях. Спустя полтора часа ребенка препроводили в больницу. И только лично убедившись в том, что мальчишка оказался под присмотром врачей, добрая фея вернулась на вокзал.

————————————-

Отчим опять куда-то пропал, матери не было целыми днями, Стёпка не мешал, но Вадьке было как-то не по себе. К компьютеру не тянуло. Он целыми днями валялся на кровати и вспоминал редкие моменты, как играл с младшим братом, занимался им.

— Что же я наделал? Как я мог? Ведь Стёпке я самый родной, он мне верил, а я оказался предателем! — мучила совесть.

Вадька был прав. Братья никому из взрослых не были нужны. Мать ценила только водку, отчим искал успокоение в наркоте, родной вадькин отец откупался алиментами и подарками, посвятив себя всецело новой семье. Так что получалось, что у сводных братьев роднее друг друга никого не было на белом свете.

Парню так тяжело было от нового понимания, что он даже готов был проявить слабость, свести счеты с жизнью. Но останавливала надежда на то, что Стёпка может найтись, что он жив, и Вадька ему нужен. Теперь-то он младшего обижать не станет!

О том, что сын пропал, степкин отец даже не был в курсе. Он плотно засел на хате, курил дурь, кололся и готовился к большому делу. На этот раз он с сотоварищами решил не размениваться на мелочи, грабя случайных прохожих. Работать решили по-крупному: убить одного старика, у которого, по наводке, была богатая коллекция орденов. Если их продать, то можно полгода ширятся и ни о чем не думать…

Стёпкина мать плотно вошла в образ горюющей матери. Она стучалась к соседям, проходила сразу на кухню, подпирала, пригорюнившись, оплывшее лицо ладонью, протягивала стакан, выпивала залпом и начинала рассказывать, как ей тяжело. Все обитатели многоквартирного дома знали, что Стёпка пропал. Жалели, не отказывали в выпивке, находили в себе силы выслушивать пьяные жалобы. Такой беды они даже врагу бы не пожелали, а степкина мать была неплохой, в принципе, женщиной. Выпивоха, правда. Но не принято у нас алкоголиков осуждать. Тем более вон как, бедная, убивается по сыну.

Ей так понравилось всеобщее внимание, что, когда малыша нашли, она даже немного расстроилась. Впрочем, мысль о том, что возвращение ребенка можно недурно отметить с подругой, быстро утешила.

Когда же оказалось, что историей заинтересовалась пресса, она и вовсе расцвела. Еще бы — с газетой, в которой будут описаны степкины мытарства, она сможет еще раз обойти всех соседей. Неужели не нальют за такую радость?

Степкина мать оделась понаряднее и отправилась за сыном в больницу…

P.S. История основана на реальных событиях.

P.P.S. Я верю, что Вадька действительно раскаялся и стал опорой для младшего брата…