Не люблю телефон. Вернее, его обломки на полу. Трудно справится с собой, когда слышишь в трубке ее веселый голос: “Я не приду сегодня”. Трудно сдержать безумие, трудно совладать с яростью. Еще труднее победить бессилие…
Один раз я обнаружил себя с петлей на шее. В ванной комнате. Веревка колюче жалила руки, штырь, неизвестно кем вбитый в стену под самым потолком, пугал. Ржавчиной. Тленом. И надежностью толщиной в палец. Заплакал. Просто заплакал, спрятав лицо в ладони. Противно и жалко. Жалко себя и противно из-за этого. Еще и бессилие. Потом долго сидел на краю ванны. Спички ломались, сигареты обжигали пальцы. Как и слезы - щеки. Не могу…
- С тобой хорошо – ты сильный. Ты весь, как из камня. Мой каменюка… - улыбается, радуется чему-то своему, смотрит мне в глаза, щекочет. А я… А я борюсь. Борюсь с собой, чтобы не заорать, чтобы не забиться в истерике. Чтобы… Не ударить ее чтобы… И еще не раз – “чтобы”. Трудно. Держу в руках стакан, а пальцы белеют. Чувствую, еще чуть-чуть и стекло поддастся. Она отворачивается, а я, пряча дрожь рук, ставлю его на стол. Хорошо со мной. Я сильный…
Люблю. Люблю я ее.
Когда я обрел любовь, была весна. На дворе уже вторая. А я млею, душа жмурится в восторге, когда целую ее в краешки глаз. Когда ловлю на себе ее взгляд. Когда мы идем вместе, и она по-детски держит меня за мизинец…
Приходит домой. Вернее ко мне. Утром. Всегда сначала идет в душ. Потом устало смотрит на меня. Улыбается, что-то говорит. Я не слышу. Я не вижу ничего. Кроме нее, наших лучших минут и безликих других на моем месте. Она мурлычет, просит ласки, целует, тормошит. И опять минуты, ради которых стоит жить. Ради которых стоит… Ради них много чего стоит.
Я знаю, ей все равно. Вернее, не все. Стоит только сказать и она уйдет. Просто уйдет. Так уж получилось, что она не может взаперти. Она не может принадлежать одному. Швыряю книгу со сказками Киплинга в стену. Переплет отрывается.
Самое плохое – она не умеет врать. И никогда не врет. Лучше было, если бы… Если бы уехала к маме, если бы встретила подругу. А не со смехом – “Представляешь, вчера опять не сдержалась…” Или молчит. Молчит, но все ясно.
Она даже не знает, что я ее люблю. Люблю больше… Больше избитой пошлости глупых слов.
Мы просто друзья. Странные, но друзья.
Люблю смотреть на нее спящую. Иногда она плачет. Плачет во сне. У меня тогда дрожат руки. Курю одну за одной. Пью чай. Пишу… Пишу и смотрю на нее. Больно. Больно и все тут.
Иногда улыбается. Странно. Загадочно. Счастливо. Тогда я улыбаюсь вместе с ней. Тогда рождаются мои лучшие строчки. Тогда… Тогда я просто люблю весь мир.
В квартире сыро. Холодно. Отопление опять отключили. Она кутается в плед. А я болею. Матерюсь в температурном бреду. Горю, умираю.
Она рядом,разговаривает со мной, кормит меня с ложечки, поит лекарствами… Гладит по щеке. Хочется рассказать ей. Рассказать обо всем: о своей любви, о своей боли, заплакать, уткнувшись в ее колени. Хочется… Стискиваю зубы. Откидываюсь головой на подушку. Страшно.
Она читает мне мои же стихи. Читает не как я. По-другому, совсем по-другому. Красиво. Притворяюсь, что засыпаю, укутываюсь одеялом с головой и беззвучно плачу.
Дошел, дошел до края.
Я подобрал ее на улице. А может, это она подобрала меня. Тогда я шел пьяный, еле-еле держась на ногах, но счастливый. Шальная удача и водка. Я чувствовал, все в моей власти. Я – бог. Я могу все.
И сотворил. Сотворил ее не из пены. А из своей самой лучшей мечты. Самой красочной. И одичавшей кошки.
И Она привела меня ко мне домой. С утра осталась на день. Потом долгий взрослый разговор и… Теперь всегда, уезжая, оставляю в холодильнике молоко.
Но я оказался плохим богом. Я подарил ей свободу.
Каждый день я надеюсь, что она останется.
Я знаю, она не изменит своих привычек. Я боюсь, что она уйдет. Я боюсь, что она больше не вернется. И каждый раз, когда слышу, как проворачивается ключ в замочной скважине – прощаю. Прощаю все. Что было, что есть и что будет. Но простить совсем не значит забыть. Я так же знаю, что стоит ей стать моей нераздельно. То… То больше не будет. Не будет любви, не будет ничего.
Я не пустой. Но если ее не станет, то мне незачем будет жить. Как можно сравнивать сумрак и солнечный день? Как можно удивляться искусственным цветам, когда исчезнут настоящие, а ты не раз держал их в руках? Как можно после всей палитры красок довольствоваться только черно-белыми набросками? Как?
Тяжело сознавать. Но без нее… Без нее мой лучший друг это железный прут под потолком в ванной. Это правда. Горькая, но правда. Потому что… Потому что она настоящая, а я лишь картонный персонаж, прорисованный неумехой писателем на листе, цена которому вместе со мной – рулон туалетной бумаги, и то в базарный день.
Единственное, на что я надеюсь и о чем мечтаю, что когда она улыбается во сне, в том сновидении есть я…
Такие вещи появляются изнутри. Они не всегда стройные и гладкие формой, но хороши подачей. Так и слышен тихий баритон чуть с хрипотцой и придыхом после каждой точки. Хорошая миниатюра. Цепляющая и затягивающая, как говорят. штырь, неизвестно кем вбитый в стену под самым потолком, пугал. Ржавчиной. Тленом. И надежностью толщиной в палец. немного, но почему-то ярко представляешь себе этот штырь. Видимо, напряжение момента состояния помогает. И эти междустрочья к месту.
Мы нередко мним себя хозяевами. Ситуации, положения, тех, кто нас окружает. Как мы порой ошибаемся! Мы зависимы. Мы отчаянно зависимы. В первую очередь от своих иллюзий. Денис, последний раз я читал твою "Кошку" года два назад. Совершенно другие впечатления. Но ощущения те же.
0
