- Значит, вы полагаете, ваше преосвященство, что перехваченное вашими людьми письмо к её величеству от герцога Бекингема – это ни что иное, как попытка англичан склонить королеву Франции к сотрудничеству против престола и, собственно, против меня – короля? – король с удивительным проворством вскочил из кресла; несколько широких шагов потребовалось ему - да каких широких и быстрых - чтобы в одно мгновение оказаться лицо в лицо с кардиналом, глаза в глаза. Впрочем, кардинал был готов к этому, и его почти не смутила резкая перемена настроения короля. А уж выдержать взгляд, чьих бы то ни было глаз, даже этих, он умел. Намеренно вздрогнул и потупил очи, но ровно настолько, насколько требования этикета позволяли не усомниться в его неискренности. И не надолго. Медленно поведя веками, кардинал принял вызов, но не сверху вниз, как он привык с кем бы то ни было. Его умение преображаться во время встреч с королём было просто удивительным. Именно, на равных они оказались в данный момент. Король в волнении, вытянувшись весь в струну и даже потянувшийся на носочках, кардинал же почтительно ссутулиившись и смиренно поникший. - Я в этом уверен, ваше величество… - Вы подозреваете королеву в измене? – в возмущении выкатив глаза, прошипел по слогам король, всё же сорвавшись в конце фразы на фальцет. - Что вы, что вы, ваше величество! Я и не думал так. Даже мне, настоящему патриоту великой Франции и её короля, даже мне, истинному ревнителю доблести и чести ваших слуг непозволительно, да и преступно обвинять её величество в таком страшном грехе. Я бы не стал искушать вас, ваше величество, немедленно приказать повесить меня за это. И заметьте, я ни слова не сказал о возможной измене королевы. - Вот и не забывайтесь, кардинал. - Ни в коем случае, ваше величество. Позвольте мне закончить свою мысль, и вы поймёте, что я лишь пытаюсь предупредить пренеприятную возможную ситуацию, в которую может попасть её величество, продолжая переписку с Бекингемом. - Не нужно мне об этом напоминать. Не нужно. Я знаю об их связи. Более того, я давно простил её величеству все её шашни с этим английским ублюдком. Впрочем, вы всё знаете… - Осмелюсь заметить, ваше величество, - на лице кардинала уже распускалась знаменитая его искусственная улыбка одними лишь уголками губ, король теперь медленными шагами кружил по залу, заложив руки за спину и делая вид, что рассматривает канделябры один за другим. Однако, от внимательного кардинала, поворачивающегося чётко следом за ним, не ускользнуло, насколько нервно король перебирал пальцами в узле ладоней, - вас вынудили к этому решению. И вы сами пошли на размен, даже не прислушавшись к моим советам. Ваши отношения с… - Не забывайтесь, кардинал! Мои отношения с кем бы то ни было - это только мои отношения! Моё решение – это только моё решение! – король повысил голос ровно настолько, чтобы подчеркнуть своё отсутствие интереса к той, не совсем приятной истории с высочайшими придворными интригами, в которой он явно проиграл и был вынужден пойти на пресловутое и безнравственное соглашение с королевой. - Безусловно, ваше величество. - Продолжим, - как всегда молниеносно меняя тон разговора, зашагал в прежнем ритме - Благодарю вас, ваше величество. Я повторюсь… - Обойдёмся без повторений. - Прошу прощения. В этих письмах Бекингем дословно предлагает королеве стать ей ещё большим другом, нежели они были доселе, и обязательно встретиться в ближайшее время. И, что он, Беккенгем, готов для этого на всё… - Это и есть прямой намёк на склонение королевы к измене? - Я ни в коем случае не сомневаюсь в преданности королевы престолу и Франции, но эти намёки англичанина на встречу и ещё большую дружбу… да и его готовность на всё… - Вы несносны, ваше преосвященство. К тому же, неоригинальны. Так это всё? - Почти всё, ваше величество. Есть ещё кое-какие нюансы… - Бог мой, как мне надоели эти ваши вечные придирки к каждому слову. Вы во всём так тщательны? – король, наклонив чуть голову, стоял вальяжно расслабив левую ногу, лукаво улыбался, внимательно рассматривая кардинала сверху вниз, и снова сверху вниз… - Для меня каждое слово, касающееся Франции, ваше величество, священно и непременно подозрительно, особенно, если это слово написано презренным англичанином… Простите, а что вы так меня рассматриваете, ваше величество? Мне кажется, вам уже не интересно то, о чём я говорю, - кардинал замялся, вдруг растерялся совсем, чего за ним давно не водилось, замельтешил взглядом. - На вас нитка, ваше преосвященство. - Нитка? - И губная помада на щеке – захихикал мелко, с издёвкой. - Помада?.. – потянулся было рукой к лицу кардинал, но так и застыл, словно ожидая уточнения: на левой или на правой. - На правой, на правой, - король так и показал: правую руку поднял на уровень лица ладонью вперёд, сложил в кулак, оттопырил указательный палец, и уже им уточнил место. - Вы насмехаетесь надо мной? - Именно! – уже почти сквозь хохот, с трудом его сдерживая, король скороговоркой задавал вопросы его преосвещенству. - Красная губная помада отличима даже на фоне рефлекса от вашей новой сногсшибательной ярко красной моцетты. Но при всей вашей щепетильности, вы позволили себе не заметить белой шёлковой нити на вашей обновке. А теперь извольте объясниться: с кем это вы, кардинал, крутили любовь в гримёрной перед репетицией? Кто эта придворная милашка, посмевшая так бесцеремонно подставить вас следами страстных поцелуев и нитками с изнанки своей нижней рубахи? Так отвечайте же! - Что?!! Я?!! Какие поцелуи? - Красные! Прекрасные, Володенька! Я так больше не могу! Плевать на престол и приличия! – король схватился за живот и в спазме хохота шмякнулся на задницу, громыхнув на весь зал. - Стоп! Стоп, стоп, стоп! Что за отсебятина? Что за хрень, я вас спрашиваю? - У него… у него… засос на ше-е!!! Кардинал! - Тьфу ты… - Дети! Честное слово, как малые дети! У нас премьера на носу, а они шутки шутят… - Премьера на носу, а засос на шее! - Да где? Врёшь ты всё, Мишка! - Бог шельму метит! - Я тебя сейчас… - Это невыносимо! Прекратите! Владимир Сергеевич, дорогой, прекратите же! Михал Палыч! Да что же это такое!.. Да разнимите же их! - Сергей Васильевич, ну он же врёт! Никакого засоса… - Есть! Вот такущий! - Прибью! - У меня больше нет сил на сегодня. Вы просто несносны, господа. Всё! Завтра в девять утра сюда, как в караул! - Простите нас, Сергей Васильевич… - И чтобы без всяких там… засосов и ниток! Франция в опасности! И спектакль! А сейчас спокойной всем ночи. - Добрых снов, Сергей Васильевич. - Хотелось бы. И вам того же желаю.
0
